С февраля по март 2020 г., Центр по правам человека Американской ассоциации юристов (American Bar Association — (ABA)) наблюдал за уголовным процессом в Кыргызской Республике (Кыргызстане) по обвинению Гулжан Пасановой. Это наблюдение проводилось в составе инициативы TrialWatch, которую поддерживает Фонд Клуни. Г. Пасанова обвинялась и была признана виновной в нанесении тяжкого вреда здоровью, в результате которого погиб её муж. Г. Пасанова, которая годами подвергалась дома насилию от рук мужа, заявила, что действовала в порядке самообороны. Процесс против Г. Пасановой отмечен серьёзными нарушениями права на справедливое судебное разбирательство: среди них, право на вызов и допрос свидетелей, право на беспристрастный суд, право на обжалование и право на презумпцию невиновности. Кроме того, обвинение и суд игнорировали подтверждённую документально историю домашнего насилия, в нарушение права Г. Пасановой на свободу от дискриминации.
Гулжан Пасанова — женщина в возрасте 29 лет (на апрель 2020 г.) из г. Ош, это второй по величине город в Кыргызстане. На время преступления, Г. Пасанова проживала с мужем, Умутбеком Акжигитовичем Ысаковым, и их детьми. По показаниям свидетелей, которые подтверждаются медицинскими документами, Г. Пасанова подвергалась длительному физическому и психологическому насилию со стороны Ысакова.
В дни, непосредственно предшествующие его смерти, Ысаков обвинил Г. Пасанову в измене и отобрал у неё телефон. Вечером 19 ноября 2019 г. Ысаков и Г. Пасанова ссорились из-за подозрений Ысакова. Г. Пасанова утверждает, что Ысаков напал на неё с ножом, угрожал ей и бил её. По словам Г. Пасановой, она схватила арматуру в соседней комнате и из страха за себя, ударила Ысакова по голове. После этого она обратилась за помощью к брату Ысакова, а тот вызвал скорую. Ысаков умер в больнице. 20 ноября 2019 г. Г. Пасанова была задержана. В тот же день судья вынес решение о её помещении под стражу до суда.
Решение о помещении под стражу до суда представляется необоснованным. Соответствующие положения Международного пакта о гражданских и политических правах (ICCPR) требуют от судов индивидуальной оценки необходимости содержания под стражей до суда, которое всегда должно быть исключительной мерой. По словам адвокатов Г. Пасановой, суд вынес решение о её помещении под стражу до суда только лишь исходя из тяжести преступления, без учёта конкретного положения Г. Пасановой. Подобное категоричное обоснование не соответствует ICCPR.
В суде нарушения продолжились. Защита заявила, что Г. Пасанова действовала в состоянии самообороны или в состоянии аффекта, вызванного длительным насилием, что смягчает уголовную ответственность. В доказательство этого, защита просила вызвать свидетелей, в том числе соседей, которые знали о насилии, и работников скорой помощи, которые были на месте события и могли рассказать о состоянии Г. Пасановой. Суд, однако, отказал во всех этих ходатайствах, посчитав предложенных свидетелей не имеющими отношения к делу.
Защита просила также провести судебную психиатрическую экспертизу, чтобы оценить психическое состояние Г. Пасановой в момент преступления. Суд отказал в этом ходатайстве, указав, что психиатрическая экспертиза, проведённая в ходе следствия – которая сосредоточилась исключительно на том, подлежит ли Г. Пасанова суду, не рассматривая возможное влияние длительного насилия на её психическое состояние на момент инцидента, – вполне достаточна. Не дав выступить ключевым свидетелям по фактическим обстоятельствам дела и отказав в экспертизе, имеющей центральное значение для аргументации защиты, суд нарушил право Г. Пасановой на вызов и допрос свидетелей.
Указанные решения поставили в невыгодное положение защиту по сравнению с обвинением, что противоречит принципу равенства сторон процесса. Вынесенные постановления, все против ходатайств защиты, также свидетельствуют об отсутствии беспристрастности, в нарушение Статьи 14(1) Международного пакта о гражданских и политических правах. Предвзятость суда также видна из обвинительного приговора Г. Пасановой, в котором не дана оценка аргументам защиты о том, что Г. Пасанова действовала в состоянии самообороны или как минимум в состоянии аффекта.
Вместо этого, признав Г. Пасанову виновной в причинении тяжкого вреда здоровью, суд ограничился в своей оценке доказательствами того, что Г. Пасанова нанесла смертельное ранение своему мужу – что никогда не оспаривалось. Основной фактический вопрос состоял в не в том, нанесла ли Г. Пасанова смертельное ранение своему мужу, а почему она это сделала. Обойдя саму суть дела, суд нарушил право Г. Пасановой на обжалование, осуществление которого требует надлежаще обоснованного решения. В отсутствие достаточно мотивированного обвинительного приговора, обвиняемый не может действенно оспорить это решение в вышестоящем суде.
Примечательно, что Г. Пасанова в течение всего судебного слушания была заключена в металлическую клетку. Такое представление её суду, как будто она является опасной преступницей, нарушает презумпцию невиновности, охраняемую Статьёй 14(2) Международного пакта о гражданских и политических правах. Несправедливость усугублялась ещё и тем, что, заключённая в клетку, Г. Пасанова вынуждена была выносить постоянный поток оскорблений и проклятий со стороны родственников Ысакова.
Кроме нарушений прав на справедливое судебное разбирательство, описанных выше, возникают серьёзные вопросы к поведению стороны обвинения. Во время суда, прокурор неоднократно использовала недопустимые выражения, перебивала, повышала голос на адвокатов и Г. Пасанову, нарушая стандарты этики, которые требуют от прокурора действовать добросовестно и профессионально.
Более того, поведение и прокурора, и суда нарушало право Г. Пасановой на свободу от дискриминации, которое установлено ICCPR и Конвенцией о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Прокурор, например, ссылалась на архаичные гендерные стереотипы в обоснование своей позиции, в том числе заявила, что Г. Пасанова лжёт о домашнем насилии и что она не жила бы с Ысаковым, если бы тот действительно над ней издевался, и что в подобном насилии виновата сама Г. Пасанова. Суд никак не реагировал на это поведение, и соответственно счёл историю длительного домашнего насилия не имеющей отношения к делу, опустив всякое упоминание о нём при определении степени вины Г. Пасановой и вынесении соответствующего приговора.
Обесценивание переживаний жертв домашнего насилия – это широко распространённая в Кыргызстане проблема, что видно из отсутствия институциональной поддержки жертв, редких случаев расследования и доведения до суда жалоб на домашнее насилие, посрамления жертв, которые осмеливаются выступить, и множества препятствий, с которыми сталкиваются жертвы в судебной системе. Тот факт, что переживания Г. Пасановой сбрасывались со счетов на всех этапах уголовного процесса против неё, отражает таким образом более широкую картину перекладывания вины на жертв и их маргинализации.