Блеск и нищета отечественной интеллигенции (о статье Ермека Турсынова)

Статью Е.Турсынова «Настоящих буйных мало…», представляющую собой его ответ С.Дуванову, опубликовали две газеты: «Дат» (№13) и «Трибуна» (№13). Она написана в излюбленной манере автора, склонного к жанру философского эссе, где обычно бывает все смешано, как в доме Облонских у Л.Толстого. Поэтому спорить с автором тяжело. Если он пишет, что «иногда молчание громче крика, равнодушие – сильнее ненависти, а бездействие – лучший вид сопротивления», то как с такой фразой спорить? Конечно, иногда, действительно, в жизни бывает так. Помним Абая: «молчащий в гневе страшен». Иногда все же бывает не совсем так. В политике, например, не так – это однозначно. Политика – сфера публичная. Фига в кармане и нахмуренные брови в ней не лучшее средство борьбы.
Отдельно следует сказать о параллелях образного характера. Метафоры автора, на мой взгляд, говорят порой больше, чем он провозглашает. Когда Е.Турсынов пишет, что диалога не может быть между чабаном и волком, задравшим овец, он, как и дедушка И.Крылов в басне «Волк на псарне», прав на сто процентов. Правда, и вывод из ситуации, смоделированной по аналогии с взаимоотношением власти и народа, напрашивается такой: волка надо мочить пока он не задрал всех овец. Дедушка Крылов такую мораль проводит открыто в своей басне. Псари спускают на волка «гончих стаю». Турсынов молчит. Но мысль напрашивается сама собой: чабан обязан проломить голову серому злодею шокпаром. «Волкодав прав всегда, а волк — никогда», — эта сентенция простого мужика, помнится, покорила Нержина, выразителя авторской позиции в «Круге первом» А.Солженицына. Применительно к нашему случаю: чабан-волчатник прав всегда. А эта мысль делает режиссера единомышленником его оппонента, которого он упрекает в призыве на баррикады. С логикой у Е.Турсынова, вроде, все в порядке. Как так получилось, что он этим сравнением угодил в лагерь радикалов? Может быть, перед нами тот случай, когда говорят, что произведение знает больше, чем его автор? В смысле – автор не хотел, но написалось. С пера капнула мысль, гнездящаяся в подсознании. Если так, то количество «буйных», способных стать вожаками, на малочисленность которых сетует Е.Турсынов, может в ближайшем будущем увеличиться, как минимум, на одного человека. А коли это так, то какой же он Гапон, как утверждает Дуванов? Под черной рясой попа бьется горячее сердце Бакунина и Троцкого.
Еще одна особенность статьи — терминологическая неряшливость автора. Большой беды, естественно, в этом нет, не диссертацию же писал художник-эссеист. Но трудности в восприятии видения автора современной жизни они создают. Помимо этого, политическая и шире общественная деятельность в понимании автора статьи почему-то связаны только с властью и оппозицией. Об иных формах он не говорит. А куда девать гражданское общество? Организация, защищающая интересы аксакалов, куда относится? К власти? Оппозиции? К теории малых дел? С учетом всех этих сложностей для оппонирования, я остановлюсь только на некоторых, как мне кажется, важных моментах его большой статьи.
Особенность своей позиции идеолога малых дел Е.Турсынов связывает, прежде всего, с тем, как он понимает такие сущности, как власть и народ. В его понимании власть и народ – это крайние проявления одного целого, которое он называет тоже народом. То есть, словом «народ» он обозначает, во-первых, всех казахстанцев, во-вторых, всех, кто находится вне власти. Качество народа в широком значении этого слова отражается на качестве власти, ибо они сделаны из одного теста. Говоря образно, каков приход, таков и поп. И наоборот. Приводится популярная и далеко не бесспорная по содержанию формула-мифологема: каждый народ заслуживает своих вождей. Как будто у нас не было Кунаева, ученого, аскета и бессребреника. Из такой нехитрой концепции следует заключение: «если их (в смысле низы и верхи – МЖ) поменять местами, не думаю, что ситуация изменится». То есть смена власти погоду не сделает, новая власть будет так же воровать, сажать, закрывать, продавать, фальсифицировать, раболепствовать. Поэтому надо заниматься простыми делами, готовить почву для будущего поколения. Думаю, что власть просто в восторге от таких духовных поисков художника, оправдывающих ее несменяемость. Любой авторитарный режим использует стратегические методы, работающие на формирование аполитичности граждан. Чем меньше массы интересуются политикой, тем прочнее власть. Е.Турсунов, не желая того, поет в дуду, которую ему незаметно подсунули политтехнологи Акорды.
Что можно сказать по поводу этих «размышлизмов»? В демократических странах власть фактический деперсонилизированна. Она находится под контролем общества и минимально зависит от людей, наделенных властными полномочиями. В авторитарных государствах суть власти, результаты ее существования и действия зависят от конкретных персон. Правитель, независимо от того хочет или не хочет того, формует общество в целом и человеческие души по своему образу и подобию, облагораживая или развращая их своими достоинствами и пороками. Формула «социализм с человеческим лицом» имеет право на жизнь. Социализм, действительно, имел лицо конкретного человека: Сталина, Хрущева, Брежнева, Горбачева. Попробуйте кукурузоманию, охватившую страну в 60-х годах, объяснить без учета ее главного идеолога и пропагандиста. Или вспомним режим работы Сталина, который в годы войны невольно вынуждал всех министров и секретарей обкомов бодрствовать до рассвета. Мог позвонить в любое время и поинтересоваться, например, объемами мясных продуктов, отправленных на фронт. Чуть сложнее разглядеть, как отразился на обществе духовный мир вождя, его привычки и увлечения. Сложнее, но можно. Сталинский аскетизм, его подозрительность и жестокость, его фанатизм, любовь к трубке и склонность цитировать в своих статьях Гоголя и Щедрина наложили клеймо не только на деятельность государственных институтов, но и на души людей. До сих пор встречаются типы выражающие свое недовольство кем-то или чем-то фразой «его надо за это расстрелять!». А посмотрите на современную Россию. Во что превратил ее нынешний кремлевский сиделец. Коллективный Путин торжествует на всех каналах телевидения.
И.Бунин сравнивал народ с древесиной, из которой можно сделать икону, а можно выточить дубину. Все зависит от того, кто столяр: Пугачев или Сергий Радонежский. Писатель ошибался, придавая образу универсальный характер. Этот закон верен и применим преимущественно к авторитарным режимам. Ни Сергия, ни Емельку в демократических странах не выберут в президенты. Один слишком чист и возвышен, другой слишком брутален и кровожаден. Вот Клинтон с его с внешними данными, университетским образованием и невинной, по меркам того мира, склонностью к оральному сексу с секретаршами – самый подходящий кандидат. К тому же президенты там меняются. И больше являются общественной функцией, нежели персонами. Исключения из правила бывают, конечно. Гитлер пришел к власти демократическим путем, а превратил народ в такую дубину – куда там Пугачеву до него.
Если мы признаем эту истину, связанную с тем, что «все главнейшие акты общественной жизни совершаются под владычеством примера» (Г.Тард), особенно примера сверху, то мы следовательно должны говорить о нашем главном столяре, а не сторониться этой темы. Он, мастер вытачивать из древесины всяких уродцев, единственный в нашей стране человек, персонифицирующий власть. И в этом плане он превзошел советских вождей и стал похож на российских самодержцев. Даже Сталин имитировал коллегиальность, создал галерею вождей второго ряда. В честь их переименовывались города: Калинин, Киров, Молотов, Орджоникидзе, Ворошиловоград. В хрущевско-брежневские годы по всей стране висели портреты всяких Ильичевых, Пельше, Сусловых и Рашидовых. У нас ныне, как в России 18-19 веков. Власть — театр одного актера. История тавтологична, — учили классики. Трагедия русского народа прошедших столетий повторилась на окраинах бывшей империи уже в другом жанре. Поэтому-то нам надо говорить о главном архитекторе системы. О его достоинствах и недостатках. О его возрасте. Состояние здоровья. Образование. Моральном облике. Интеллекте. Профессионализме. Ибо эти черты имеют тенденцию к тиражированию, превращению в общественные феномены. Точнее, они давно стали общественными явлениеми. Мы ведь видим только, как тиражируется имя главного прораба страны в современной казахской антропонимике, а первую часть его имени читаем в мириадах названий различных организаций. Но есть другие вещи, от состояния экономики до мира ценностей среднего казахстанца, на которых лежит печать его личностных качеств.
Состояние нашего народа – тема бесконечная и душераздирающая. Я согласен с оценкой Е.Турсынова, разделяю его боль. Я не отрицаю, что мы «профукали все». Однако я против знака равенства между виной правящего клана и остальной части населения. Одни разграбили страну, другие позволили это сделать в силу глупости, равнодушия, отсутствия гражданского сознания, трусости. Поэтому нельзя размазывать вину на все общество одним слоем. Слой у каждого должен быть свой. Соразмерно вине. Мы виноваты все, — писал К.Ясперс о вине немецкого народа за преступления нацизма. Однако добавлял, что вина у каждого своя. Одни достойны суда совести, другие морального порицания, третьи должны сидеть на скамье подсудимых, а четвертым, учитывая тяжесть их вины, и тюрьма – это рай. Разве не так должно быть и у нас?
Отношение Е.Турсынова к оппозиции не отличается от мнения многих либерально настроенных интеллигентов. Следует традиционный набор обвинений в адрес оппозиции: отсутствие единства, амбициозность лидеров, раздрай и пр. К тому же у режиссера-эссеиста есть личная обида. Не поняли, не оценили, не так интерпретировали его посредническую деятельность в освобождении Б.Атабаева из-под стражи в том году, когда посадили В.Козлова. Посадившая в тюрьму его друга власть, с одной стороны и не оценившая его усилия оппозиция – с другой, оказались равно виноваты. Чума на ваши оба дома, – читаю я у него между строк. Он, правда, выражается другими словами: «для меня нет существенной разницы между теми, кто в оппозиции и теми, кто в официальной власти». Имеет, конечно, право так относиться. Но как характеризует Е.Турсынова такая платформа, если речь идет о противостоянии неравнозначных политических сил, не говоря о степени вины каждой стороны? Оппозиция находится в тяжелейшем положении. Некоторые знаковые фигуры ее погибли, другие сидят в тюрьмах и лагерях. Одни находятся в изгнании. Другие «вожди» дезертировали. Газеты большей частью закрыты. Организации разгромлены или дышат на ладан. Судебные процессы над активистами оппозиционных организаций и оставшимися на информационном поле газетами стали явлением перманентным. Власть использует против оппозиции колоссальные средства, исчисляемую десятками миллионов долларов, подключает могущественные международные организации, спецслужбы других государств, возможности бывших и действующих политиков мирового масштаба, внедряет в оппозицию провокаторов, использует самые бессовестные приемы. И в этот момент появляется Е.Турсынов и заявляет: все вы, и власть и оппоненты ее, одним миром мазаны! Не правда ли, что такая позиция для свободного художника-гуманиста, озабоченного проблемами общества, выглядит странной. Однако нисколько не странной и даже вполне понятной она предстает для художника, опасающегося разбудить лихо, т.е. для художника-эссеиста, по-настоящему не свободного, как говорят философы, «от», а потому не свободного «для».
Легко сказать: не верю в искренность Храпуновых. Особого мужества для этого не надо. Сказать так, как будто у нас вошло в традицию, что чиновник, уйдя из власти, обязательно становится оппонентом ее. Жизнь показывает, что и отставной чиновник, живи он в Астане или экзотических островах, обретет безопасность, коли будет молчать и сопеть в две дырки. В противном случае, можно разбудить лихо. А как быть с Нуркадиловым и Алиевым? Они убедили в чистоте своих помыслов? И когда убедили? Еще до смерти или после? Как должны Храпуновы доказать свою искренность? Книги честные, вроде, пишут, счета, по сообщениям СМИ, арестованы, свобода передвижений ограничена, есть угрозы жизни и здоровью. Ясно – разбудили его окаянного. А могли бы не будить. Неужели Храпуновым надо сделать коллективно харакири, чтобы все поверили в их искренность?
Жизнь человека – это путь, дорога. Нередко последующий этап жизни человека является опровержением предшествующего. И не всегда это является показателем приспособленчества, а нередко выступает признаком развития. Этому нас учил Л.Толстой. Его лучшие герои жили именно так. Вспомним «Войну и мир». Эпизоды жизни одного из его героев. Пьер Безухов был поклонником Наполеона. Позже он планирует убийство Наполеона. Пьер вступал в масонскую ложу, ибо мечтал о нравственном самосовершенствовании и сближение людей. Этим он похож на Е.Турсынова, который предлагает исправление мира начать с себя, предварительно критический оценив степень своего несовершенства. В конце романа Пьер стал членом тайного общества и потому потенциально обречен на каторгу. Он являлся атеистом, спустя годы стал верующим. Возникает вопрос: в каком случае русский граф был самим собой? Ответ: во всех. Пути господни неисповедимы, — говорили древние. Образы падших ангелов и восставших грешников есть не только в религиях и мифах. Их немало и в ближней истории. Немецкие полководцы и военачальники, готовившие убийство своего вчерашнего кумира, Гитлера, отнюдь не порождение мифологического сознания. Это факты. Всех повесили на рояльных струнах. Одному только Э.Роммелю за его выдающиеся заслуги дали право уйти из жизни добровольно. Когда они были искренни, до 1944 года или после? И до, и после.
Да и вообще, причем тут Храпуновы? Они что олицетворяют всю оппозиции? Их присутствие или присутствие в одно время байменовых в стане критиков власти оскверняет идеи оппозиции? Превращает нас в соучастников тех лихих дел, в которых подозревает их Е.Турсынов. Что нам делать? Изгнать к черту Храпуновых? Откуда? Куда? Это во власть принимают и из нее выгоняют, так как она жестко структурирована и иерархична. Оппозиция – это условный мир, в котором собрались люди и организации, желающие улучшения социально-политической среды обитания сограждан. Одни приходят, другие уходят. Реже добровольно, чаще добровольно-принудительно. Входного билета нет. Желающим вступить в нее не надо приносить две характеристики от активистов оппозиции и ждать вопросов на знание устава и программы.
Статья Е.Турсынова заканчивается словами: «Сложно жить на родине и тосковать по ней». В значении: жить на родной грешной земле и тосковать по ее идеальному образу, прозревая его сквозь грязь и подлость современности. Сложно. Я знаю, ибо так живу сам. И не я один. А мой сын живет на чужбине и тоскует по родине, какая она есть. Между тем я его учил и воспитывал патриотом и профессионалом. И «здесь, — как сказал бы автор разбираемой мной статьи, — тоже есть о чем подумать». Родина, отвергнувшая сыновей. И чужбина, принявшая иноземца как сына.
Марат Жанузаков. Апрель 2016.