Аварии и выбросы токсичного топлива на космодроме Байконур в Казахстане уже не первое десятилетие беспокоят местное население и экологов. Существуют ли правовые инструменты для решения этих проблем?
С момента своего создания в 1955 г. космодром Байконур стал местом многочисленных аварийных ситуаций. Хотя всем ясно, что освоение космоса сопряжено со значительными опасностями и что нулевого риска в этой сфере быть не может, частота и серьезность инцидентов на Байконуре за последние несколько лет вызывают много вопросов.
Китай, Россия и Казахстан сделали выбор в пользу континентального размещения космических объектов. Хотя в принципе траектории ракет строятся с расчетом пролета над малонаселенными или необитаемыми территориями, на практике космический мусор порой находят на расстоянии более 80 км от этих территорий. Особенно опасно падение на землю обломков и продуктов сгорания ракетного топлива при пусках ракет-носителей.
В октябре 2018 г. инцидент во время старта ракеты-носителя заставил экипаж вылетевшей на МКС миссии совершить аварийную посадку. В июне 2017 г. при падении частей ракеты-носителя во время запуска грузового корабля на МКС возник пожар в степи. К счастью, пожар произошел в необитаемой местности. Тем не менее, один человек погиб и один пострадал во время операции по сбору отделяемых частей ракет-носителей. В 2015 г. в Сибири, недалеко от Читы, произошло падение ступеней ракеты-носителя, содержащих высокотоксичное топливо гептил.
Об этом токсичном топливе заговорили еще в 2013 г., когда ракета-носитель взорвалась через несколько секунд после взлета, а ее остаточное топливо воспламенилось, образовав облако ядовитого дыма, которое направилось в сторону жилых кварталов Байконура, находившихся примерно в 50 км от места происшествия. Власти посоветовали людям не выходить из дома, однако не считали, что местному населению грозит реальная опасность. Риск токсичного загрязнения в результате аварии был сведен к минимуму.
Именно это ракетное топливо вызывает наибольшую озабоченность у экологических организаций. Гептил, или несиммеричный диметилгидразин (НДМГ), используемый в ракетах-носителях «Протон-М», опасен для здоровья человека и для окружающей среды. Эксперты неоднократно высказывались о вредных факторах, связанных с применением этих химических веществ. В своем докладе за 2004 г. ПРООН указала, что в контексте эксплуатации космодрома Байконур эти вещества «(…) оказывают канцерогенное, мутагенное и тератогенное действие на биологические организмы». Предполагается, что в рамках российской космической программы старая модель будет заменена ракетой нового типа («Ангара 5»), не требующей использования токсичного топлива. Однако разработка новой модели задерживается — по-видимому, из-за нехватки ресурсов у российской космической программы.
Власти Казахстана неоднократно поднимали вопрос о рисках для здоровья людей и экологии в связи с эксплуатацией объектов на территории Байконура, особенно после различных аварий. Одновременно с этим развивается низовое движение, инициированное экологическими организациями и местными жителями. Однако следует отметить, что на решение этого вопроса по-прежнему оказывают серьезное влияние тесное международное сотрудничество России и Казахстана и экономические выгоды для региона.
В связи с тем, что людям и экологии на территории вокруг космодрома наносится серьезный ущерб, эко-активисты требуют от властей принятия мер вплоть до выплаты компенсаций. В теории для решения этого вопроса имеются различные правовые средства на международном и национальном уровнях. Однако в реальности мы видим, что российские власти и судебная система, судя по всему, отказываются подчиняться этим процедурам.
Международное право: Конвенция 1972 г. о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами (вступила в силу 22 января 1974 г.)
Конвенция различает два вида ответственности в зависимости от места происшествия (на поверхности земли и в космическом пространстве). Если ущерб причинен на поверхности земли, Статья 2 Конвенции предусматривает, что «запускающее государство несет абсолютную ответственность за выплату компенсации за ущерб, причиненный его космическим объектом на поверхности Земли или воздушному судну в полете».
Здесь важен термин «абсолютная»: с одной стороны, компенсация не ограничена, а с другой стороны, от жертв не требуется представлять доказательства. Это ситуация объективной вины. Следует отметить, что в международном праве очень редки случаи предоставления такой широкой и всеобъемлющей защиты. По своей сути Конвенция призвана обеспечить полную защиту лиц, не участвующих в космической деятельности. Кроме того, Конвенция предусматривает систему совместной и раздельной ответственности запускающих государств. Несмотря на отсутствие юридических определений понятий «запускающие государства» и «космический мусор», общепризнанным среди занимающихся освоением космоса стран является принцип, что государство несет ответственность и за деятельность частных операторов в космосе.
Однако установленный Конвенцией механизм ограничен по своему действию и предусматривает только порядок урегулирования проблем между государствами. В случае с Байконуром Казахстан для применения процедур Конвенции должен был бы выступить против России. Учитывая экономические и политические связи между двумя государствами, на практике такой сценарий абсолютно нереалистичен. При попытке применения «классического» международного права возникнет та же проблема: иск в международные суды может подать только одно государство против другого.
Более того, в данной ситуации одно из запускающих государств (Казахстан) само понесло ущерб. На такие случаи механизм Конвенции не распространяется. И в самом деле: ведь если бы запускающие государства, которые должны нести солидарную и раздельную ответственность за ущерб, имели право выступать друг против друга, это противоречило бы главной цели Конвенции. Кроме того, в Статье 11 Конвенции указано, что существование Конвенции никоим образом не препятствует возбуждению исков в судебных или административных органах запускающего государства. Но и здесь экологические организации и активисты столкнулись с препятствием.
Отношение к проблеме российских властей
В 2016 году активисты при правовой поддержке со стороны Экологического правозащитного центра «Беллона» заявили иск от имени экологического общественного фонда «Байконур Эко Мониторинг». Здесь важно подчеркнуть наличие соглашения между Россией и Казахстаном в связи с арендой и эксплуатацией территории Байконура. Согласно статье 1 этого документа — Соглашения от 23 декабря 1995 года между Российской Федерацией и Республикой Казахстан о статусе города Байконур, порядке формирования и статусе его органов исполнительной власти, «…на период аренды комплекса “Байконур” город Байконур в отношениях с Российской Федерацией наделяется статусом, соответствующим городу федерального значения Российской Федерации».
Таким образом, хотя жители города — граждане Казахстана, они находятся под юрисдикцией российских судов. А из-за особого статуса города и космодорма это юрисдикция судов военных.
Требования Фонда заключались в восстановлении состояния окружающей среды, нарушенного в результате инцидента в июне 2013 года при запуске ракеты-носителя «Протон-М» с тремя российскими спутниками ГЛОНАСС-М на борту, которая взорвалась на первой минуте после запуска. 600 тонн гептила пролились на территорию байконурского комплекса, а компоненты, появившиеся в результате взаимодействия двух смесей, гептила и «амила», попали в атмосферу Республики Казахстан, накрыв территорию Кызылординской области токсичным облаком.
Все суды, от 26-го гарнизонного военного до Верховного Суда Российской Федерации, отказались принять иск к рассмотрению. Суды мотивировали свои решения тем, что такие вопросы подлежат рассмотрению на межправительственном уровне, а НКО неправомочна заявлять такой иск.
14 февраля 2018 года Марат Даулетбаев, активист и директор фонда «Байконур Эко Мониторинг», сообщил, что исковые требования организации состоят в (1) возмещении вреда окружающей среде за счет средств ГК «Роскосмос» и Российской Федерации и (2) возмещении морального ущерба.
Суд отказался рассматривать требование о возмещении вреда окружающей среде и рассмотрел только требование о возмещении морального ущерба. В то же время суд обосновал свое решение исключительно ссылками на нормы Гражданского кодекса Российской Федерации, проигнорировав международные конвенции, соглашения между Россией и Казахстаном и даже закон «О космической деятельности». 10 апреля 2018 года суд отказал в удовлетворении всех исковых требований. Г-н Даулетбаев подал жалобу в Верховный Суд Российской Федерации.
Заключение
Следующим шагом могло бы стать рассмотрение конфликта в Европейском суде по правам человека (поскольку Россия является стороной Европейской конвенции). Однако в связи с этим также встает много проблем. Будут ли соблюдены формальные требования? Например, требование об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты перед подачей жалобы в ЕСПЧ. А в случае приемлемости жалобы — станут ли российские власти исполнять решение Страсбурга?
Нам кажется, что актуальность этой проблемы как для окружающей среды, так и для жителей Байконура требует незамедлительных действий. Учитывая позицию России и Казахстана по этому вопросу, для достижения результата необходимо вмешательство на международном уровне.
Тем более что, по всей видимости, Россия не готова в ближайшем будущем прекратить использование ракет-носителей на токсичном и опасном топливе. Недавно и на другом российском космодроме в Плесецке при запусках спутников ЕКА были использованы проблемные ракеты-носители («Протон-М»). Прибрежное положение Плесецка препятствует рассеиванию остатков топлива вокруг космодрома. Но и здесь не было учтено воздействие на экологию и здоровье жителей прилегающих областей. Из всех государств на сегодняшний день только Канада обратилась к России с вопросами на эту тему. Однако проблемой также занялись организации, представляющие права инуитов. Залогом успеха этих двух организаций может стать глобальное сотрудничество с целью охраны окружающей среды и здоровья людей.
Источники (на английском)
Доктрина и космическое право
Marco Alberti, Ksenia Lisitsyna. Russia’s posture in Space: Prospects for Europe. 2018.
Lotta Viikari. The environmental element in Space Law: Assessing the present and charting the future. 2008.
Armel Kerrest. “Liability for damage caused by space activities” in Space Law: Current problems and perspectives for future regulations, 2005.
Байконур
https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3091350/
https://www.theverge.com/2013/7/2/4487096/russian-rocket-explosion-proton-heptyl-contamination
https://observers.france24.com/fr/20130703-fusee-baikonour-crash-intoxication-sante-proton-glonass
Канадское дело
ИСТОЧНИК: https://legal-dialogue.org/ru/the-baikonur-cosmodrome-are-there-legal-ways-to-address-the-danger?fbclid=IwAR1drW7wt-bPlsGBw1ar5SfRMm8yNnHOpvBxyCxnChYtopr0X1HUmMP_Ckk
Автор:
Каролин Шарлье
The Baikonur Cosmodrome: Are There Legal Ways to Address the Danger?
Dangerous incidents and the use of toxic fuel at the Baikonur Cosmodrome in Kazakhstan have been a matter of concern for the local community and environmental activists for decades. Are there any legal instruments that could address these concerns?
Since its creation in 1955, the Baikonur Cosmodrome has been the scene of many incidents. While it is clear that space activities involve significant risks and are never a hundred percent safe, the frequency and importance of incidents over recent years in Baikonur raise many questions.
China, Russia and Kazakhstan have opted for continental space facilities. While in principle rocket trajectories are calculated to fly over barely or uninhabited areas, in practice space debris can be found more than 80 km outside of this zone. The situation is even more critical for debris from fuel combustion and earth-bound fuel remains.
In October 2018, an incident forced members of a manned mission to the ISS to make an emergency landing. In June 2017, the fall of debris caused a fire on land during a cargo ship launch to the ISS. Fortunately, the fire occurred in an uninhabited area. However, one person died and another was injured in the debris recovery operations. In 2015, rocket fragments containing highly toxic fuel—heptyl—ended up in Siberia, in the Chita region.
This toxic fuel was still on a topic in 2013 when a rocket crashed a few seconds after takeoff. The remaining fuel ignited and a cloud of toxic smoke threatened the residents of Baikonur, located about 50 km from the scene of the incident. While the authorities advised the residents to stay in their homes, they did not consider the real danger to the residents. The risk of toxic pollution from this accident has been minimized.
It is this propellant that is at the center of the concerns of environmental organizations. Indeed, Heptyl or UDMH used as propellant for Proton-M rockets is both a health hazard and dangerous to the environment. On several occasions, experts have taken a position on the dangers associated with the use of these chemicals. In its 2004 report, the UNDP pointed out that in the context of the exploitation of the Baikonur Cosmodrome, these products “(…) have carcinogenic, mutagenic and teratogenic effects on biological organisms.” The Russian space program was supposed to replace this old model with a new type of rocket (Angara 5) no longer requiring use of this toxic fuel. However, it seems that a lack of resources in the Russian space program has delayed deployment of this new model.
The Kazakh authorities have repeatedly raised the health and environmental problems associated with the operation at the Baikonur site, particularly following these various incidents, in parallel to spontaneous mobilizations of ecological organizations and local residents. However, it must be noted that the close relationship between Russia and Kazakhstan and the economic benefits for the region continue to have a significant influence on this issue.
Faced with the significant environmental and human damage around the site of the cosmodrome, eco-activists are seeking intervention or even compensation from the authorities. In theory, different legal means of appeal exist on international and national levels. However, we will see that in reality, the Russian authorities and the Russian judicial system do not seem to want to follow these procedures.
International Law: The 1972 Convention on International Liability for Damage Caused by Space Objects (entered into force on 22 January 1974)
The Convention distinguishes two types of liability depending on the location of the incident (on the earth’s surface and in outer space). In casu, the damage occurred on the earth’s surface. Thus, Article 2 of the Convention provides that “the launching State shall have absolute responsibility to pay compensation for damage caused by its space object to the surface of the Earth or to aircraft in flight.”
The term “absolute” is important: on the one hand, there are no limits to the actual compensation and on the other hand, no proof is required from the victims. This is a case of objective fault. It should be noted that this very broad and comprehensive type of protection is very rare in international law. The spirit of the Convention was to fully protect persons not involved in space activities. In addition, the Convention provides for a system of joint and several liability between the launching States. While there is a lack of legal definitions for the concepts of launch states or space debris, it is widely accepted by states active in the space environment that states are responsible for the actions of national private operators in space.
However, the mechanism provided for in the Convention is limited. Indeed, this is a procedure only between States. Also, in the case of Baikonur, Kazakhstan would have to act against Russia on the basis of the Convention. In practice, this scenario is absolutely unrealistic, given the economic and political links between the two states. In ‘classical’ international law, the same problem will arise, namely the need for action by one state against another in order to be able to act before international courts.
Moreover, in this particular case, one of the launching states (Kazakhstan) has suffered damage itself. In this case, the Convention mechanism will not apply. In fact, if the launching States, which are jointly and severally liable otherwise, had the possibility of attacking each other, the Convention’s primary purpose would be undermined. In addition, Article 11 of the Convention specifies that the existence of the Convention in no way prevents proceedings before the administrative or judicial authorities of the launching state in question. This is where associations and eco-activists actually find themselves facing an obstacle.
The treatment of the problem by the Russian authorities
In 2016, activists filed a lawsuit, with legal support from Ecological Rights Center BELLONA, on behalf of an environmental NGO, Baikonur Eco Monitoring. At this point, it is important to highlight the existence of an agreement between Russia and Kazakhstan in connection with the leasing and the exploitation of the Baikonur site. According to article 1 of this document, the Agreement between the Russian Federation and the Republic of Kazakhstan on the status of the city of Baikonur, the order of formation and the status of its Executive authorities (Moscow, December 23, 1995), “(…) for the period of lease of the “Baikonur complex”, the city of Baikonur in its relations with the Russian Federation is given the status equivalent to that of a city of federal importance of the Russian Federation”.
Thus, although the city residents are citizens of Kazakhstan, they are under the jurisdiction of the Russian courts. And because of the special status of the city and the cosmodrome, it is the jurisdiction of military courts.
The demands of the Fund were to restore the disturbed state of the environment after the accident of June 2013, involving a Proton-M launch vehicle with 3 Russian GLONASS-M satellites on board, which exploded in the first minute after the launch. Then, 600 tons of Heptyl poured into the territory of the Baikonur complex, and the components from the interaction of the two mixtures, Heptyl and Dinitrogen tetroxide, got into the atmosphere of the Republic of Kazakhstan, covering the territory of the Kyzylorda region with its toxic cloud.
All courts ranging from the 26th garrison military court to the Supreme Court of the Russian Federation refused to accept the claim and consider the merits of the complaint. The courts motivated their decision by the fact that these issues are to be resolved at the intergovernmental level, and the NGO is not authorized to file such an application.
On 14 February 2018, Marat Dauletbaev, an activist and director of Baikonur Eco Monitoring, stated that the organization’s demands were (1) restoration of the state of the environment at the expense of funds of SC Roscosmos and the Russian Federation and (2) payment of moral damages.
The court refused to consider the demand for restoration of the disturbed state of the environment, and considered only the demand for compensation of moral harm. At the same time, the court based its decision only on the provisions of the Civil Code of the Russian Federation, ignoring international conventions, agreements between Russia and Kazakhstan, and even the law On Space Activities. On 10 April 2018, the court dismissed all claims. Mr. Dauletbaev filed a new complaint with the Supreme Court of the Russian Federation, which is now pending.
Conclusion
The next step could be to bring this conflict before the European Court of Human Rights (Russia being signatory to the European Convention on Human Rights). However, there are many pitfalls to this procedure. Will the formal requirements be met? For example, the obligation to have exhausted all national remedies before bringing the case before the ECHR. And, in the event that the procedure is accepted, will the Strasbourg decision be enforced by the Russian authorities?
The urgency of this problem, both for the environment and for the inhabitants of the Baikonur region, requires rapid action. Given the current position of Russia and Kazakhstan on this subject, intervention on an international level seems inevitable to achieve a successful outcome.
This urgency seems especially pressing because Russia does not seem ready to stop the use of polluting and dangerous rocket in the foreseeable future. Recently, ESA satellite launches have taken place with the same problematic type of Russian launcher (Proton-M) from another Russian cosmodrome located in Plesetsk. Its coastal position prevents fuel remains from dispersing around the cosmodrome. But here again, the impact on the environment and the inhabitants of these surrounding regions has not been taken into account. To date, Canada has only addressed questions to Russia on this subject. However, associations representing the rights of the Inuit population have also taken up these issues. A global cooperation for the protection of the environment and health could be a future perspective for both of these associations.
Sources
Doctrine and spacial law
Marco Alberti, Ksenia Lisitsyna. Russia’s posture in Space: Prospects for Europe. 2018.
Lotta Viikari. The environmental element in Space Law: Assessing the present and charting the future. 2008.
Armel Kerrest. “Liability for damage caused by space activities” in Space Law: Current problems and perspectives for future regulations, 2005.
Baikonur
https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3091350/
https://www.theverge.com/2013/7/2/4487096/russian-rocket-explosion-proton-heptyl-contamination
https://observers.france24.com/fr/20130703-fusee-baikonour-crash-intoxication-sante-proton-glonass
Canadian case